Любовь Аликина – правозащитница из Иркутска, экоактивист, председатель комитета ТОС «Рубин», председатель региональной группы «Народные инициативы — общественный контроль»:

Любовь Константиновна, наверняка вы помните то время, далёкое время, 1996 год, когда Байкал только-только объявили объектом всемирного природного наследия. И вот сейчас, в 2022 году, если сравнить: улучшилась ли ситуация с Байкалом или ухудшилась? Или осталась такой же?

Ухудшилось ситуация с Байкалом, и самое главное, она ухудшилась в менталитете людей. Ментальность поменялась. Раньше люди могли спокойно выступить в защиту Байкала, митинг провести, и трубу ВСТО от Байкала перенести. Люди очень быстро откликались и не считались со своими меркантильными интересами. А Байкал был святым. Для него делали все возможное, чтобы его не погубить.

Более того, очень долгое время сожалели по поводу БЦБК, что его установили именно здесь, на Байкале, на чистейшей воде выбрали это место учёные. Это для людей было очень было совсем непонятно, почему такую святыню – и вдруг под целлюлозу. И последствия: захоронения отходов остались в картах-накопителях, а переработки и не было.

То есть люди понимали, что это важно – сохранить Байкал. Тогда была связь поколений внутри семьи. Мы находимся с вами в основном на бурятской территории, на территории эвенков и якутов, тех же людей Забайкальского края, которые там жили — казаков в том числе. И эти люди и по сей день живут семейским укладом, и они заветы предков всегда соблюдали.

Что сегодня происходит? Очень страшно! Коренные народы позволяют себе губить деревья в лиственничных лесах. А лиственница для них — это священное дерево. Они позволяют себе самим губить, при этом нарушая заветы предков.

Вот у меня был разговор с очень пожилым и уважаемым мной человеком бурятской национальности. Он шаман. И он мне еще в девяностых годах рассказывал, что женщина в свои тяжёлые дни не имела права даже брать воду и ходить к озеру ни в коем случае. Потому что она считалась грязной, и это загрязнение Байкала. Как сказал писатель Семен Климович Устинов: «Входя в священные пределы матушки-природы, в священные воды Байкала, снимайте грязную обувь. Входите в неё чистыми». Эти заветы сегодня не соблюдаются.

Это неправильно. Нужно понять, что личное благо – это преходящее, сегодня есть, завтра нет. А природа-то, она остаётся, это среда твоего обитания, твой родной дом. И поэтому я не понимаю, как можно сегодня ухудшать и кричать «дайте!». Сегодня это «дайте!» превалирует над сохранением Байкала. Местные жители кричат: дайте нам это, и нам вот это дайте, и отдайте, и законы поменяйте!

Кстати, а почему, говоря о Байкальской природной территории, мы не говорим о буферной зоне? Почему не говорим о зоне атмосферного влияния? Которые тоже влияют на экосистему озера Байкала и приносит даже больший вред. Если здесь, на берегах Байкала, мы как-то охраняем, кого-то порицаем, где-то запрещаем, но по сути наблюдаем, то на этих отдалённых территориях получается, что можно творить все, что пожелаешь! А наша Байкальская природная территория, получается, становится плацдармом, через который увеличивают транзитный грузопоток, забирая и вывозя в том числе с примыкающих железнодорожных веток сырьё, наши полезные ископаемые.

Но полезные ископаемые, наоборот, начали добывать. Вот я сейчас приехала из Красночикойского района Забайкальского края — это буферная зона, это приток реки Селенга, река Чикой. А её уничтожают угольщики, уничтожают золотодобытчики. На каком основании? Вся же грязь принесётся в Байкал! Если не будет Селенги, не будет её притоков, то у нас и в Байкале будет не очень хорошо, и воды будет меньше. Это повлияет и на атмосферные осадки, которые сегодня мизерные по отношению к тем, которые были несколько лет назад.

Еще одна проблема – лесные пожары. Сегодня внутренние нормативно-правовые документы говорят, что на отдалённых территориях лесные пожары — не тушить. В том числе на Байкальской природной территории.

Все мы помним 2015 год, когда горели заповедные территории. До боли было горько и обидно видеть лица тех сотрудников, которым поручили это дело расследовать. Я говорю о пожаре номер 3/31, который случился 3 августа 2015 года в Большом Голоустном, на берегу реки нашего заповедного Прибайкалья. Возгорание было на 5 гектарах. Да, человеческий фактор. Но неслаженность юридических лиц: той же лесоохраны, того же национального парка, того же муниципалитета, района, региона. В итоге получилось, что потушили его только 31 августа либо 1 сентября в ночь. 2876 гектаров прошёл этот верховой пожар. Кто ответит за такой ущерб нашей Байкальской природной территории? Было возбуждено уголовное дело, но через год, в сентябре, меня пригласили и показали заключение на 56 страницах, в котором говорилось, что виновных нет. Каждый в рамках своего юридического лица сделал все, что определено его уставной деятельностью. Да, не заплатили вовремя красноярской авиалесоохране, которая не приехала, потому что даже на бензин, топливо не было у них денег. И вот это расследовав (расследование заняло семьдесят шесть томов этого уголовного дела), дело было закрыто. Преступники не найдены.

А как из исправлять такую ситуацию в принципе? Эти ведь частности, но они, наверное, укладываются в общую закономерность. У нас недостаточно жёсткие законы? Или у нас правоприменение хромает? Или что-то ещё? Вот у нас есть закон об охране Байкала. Прекрасный закон, в принципе.

Нет персональной ответственности, в первую очередь того, кто должен его исполнять. Он размыт. То ли это федерация, то ли это регион, или это муниципалитет, районы. На сегодняшний момент, ещё раз говорю, у нас нет государственной структуры, у нас нет за вертикали власти. У нас есть юридические лица и физические лица. Взаимоотношения этих юридических лиц между собой — оно шито белыми нитками. Потому что при любом напряге они тут же отстраняются: это не моё, не моя сфера, я за это не отвечаю, это тоже не моя сфера ответственности в рамках уставной деятельности. И в итоге найти крайнего невозможно. Вот это им очень удобно.

Давайте поговорим про систему управления Байкалом. С недавних пор получилось так, что Байкал с одной стороны – это Сибирский федеральный округ, с другой стороны – Дальневосточный. И непонятно вообще, под чьей юрисдикцией Байкал? Кто им управляет? Как вы относитесь вообще к идеи сделать Байкал федеральной территорией с прямым подчинением Москве?

Категорически против.

Почему?

Вот берём 2016 год. Когда все было подчинено федерации, а затем, по ликвидации отходов Байкальского ЦБК, иркутским правительством, губернатором было предложено: отдайте нам отходы БЦБК в регион, мы сами все ликвидируем. Не ликвидировали, и федерация не проследила. Они постоянно дают деньги и не отслеживают их реализацию. И сегодня мы уже во многих местах наблюдаем, когда средства идут от одного юрлица к другому, третьему, пятому, а к исполнителю приходит совсем мало.

А какая должна быть система? Должен быть какой-то губернатор Байкала, который несёт персональную ответственность за эту территорию? Тогда, может быть, действительно объединить Бурятию и Иркутскую область, в центре этого образования будет Байкал и будет такой Байкальский край, условно говоря, губернатор с персональной ответственностью – или что? Я просто сам не знаю, я спрашиваю.

Я не вижу в этом выход. Не вижу это как одно из направлений по улучшению ситуации в Байкальской заповедной территории. Ментальность – вот что важно. Все погрязло в коррупции, включая даже частный бизнес. У них везде такое отношение: после меня хоть потоп. Вот сегодня урвать, вот взять, а завтра меня же не будет, и поэтому пусть после меня хоть потоп. Все, кто сегодня работают на территории Бурятии, Иркутской области, на территории Забайкальского края, у них у всех остались управленцы.

Люди наработали свой бизнес, на территории Бурятии, Иркутской области, на территории Забайкальского края, у них у всех здесь управленцы, но сами они живут сегодня не здесь, а за границей. Им сам Байкал не нужен, им слово «Байкал» нужно. Прикрываясь словом «Байкал», они получают преференции, но эти преференции они используют для себя, а не для Байкала. То есть получается страшная вещь, что о самом Байкале никто не думает. Все говорят только о том, как бы федеральный округ или территорию создать здесь. Значит, кто-то при этом получит себе рабочие места за достойную зарплату, но он делать ничего не будет.

Байкал большой, и проблемы здесь большие. Они накоплены из года в год, не решаемые. Но получается, что гонимы и порицаемы мы, общественники, защищающие природу, а не свои личные корыстные интересы. А те, кто при власти и договорились, например, три миллиона туристов на Байкал запустить… О каком туризме на Байкале можно говорить? Ты сначала наведи порядок: по санитарно-эпидемиологическим нормам, по природоохранному законодательству, по земельному кодексу, по градостроительному кодексу. Здесь даже не нужно придумывать новых законов. Здесь необходимо, извините, наказывать за их неисполнение. Не порицать, не 7 тысяч штрафа нарушителям давать. Речь должна идти об уголовной ответственности. Он пойдёт, а тот скажет: «А я тебя сдам. Ты же со мной в одной связке».

Самое главное сейчас — это коррупция. Пока мы её не победим, порядка на Байкале не будет.

Александр Колотов («Байкал 2022»)